09.10.2024 15:33
Аналитика.
Просмотров всего: 7781; сегодня: 12.

Писательская рота Московского народного ополчения

Это уникальное, не предусмотренное никакими уставами, воинское подразделение было сформировано в самом начале Великой Отечественной войны из профессиональных литераторов, членов Союза советских писателей. Во время всех войн «во стане русских воинов» всегда находились литераторы, запечатлевшие их боевые подвиги в поэзии и прозе. Но впервые в мировой истории войн рота практически полностью состояла из писателей. Вопросами их призыва на службу занималась специально созданная Оборонная комиссия Союза писателей.

Рота входила в состав 1-го батальона 22-го стрелкового полка 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения Москвы, которая была сформирована в соответствии с постановлением Государственного комитета обороны (ГКО) № 10 от 4 июля 1941 года «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения».

Запись в дивизию велась добровольно. Однако, как писал критик и публицист Борис Рунин в мемуарах «Мое окружение» это не всегда было так. Некоторых писателей убеждали вступить в ополчение под угрозой исключения из Союза писателей. У некоторых литераторов была и личная мотивация. Поэт и прозаик Глеб Глинка был женат на немке и, чтобы облегчить ее участь, добровольцем вступил в народное ополчение: «Я иду не только Москву защищать или Дон свой, но и ради Ирки – легче ей так будет жить. Мать в ссылке, так хоть отец будет герой». Супруга Глинки писала: «Было ему 38 лет, и его не скоро бы призвали, а в ополчение записывали сразу». А Борис Рунин был родным братом жены Сергея Седова, сына Льва Троцкого, которого в 1937 году расстреляли, а жена находилась на Колыме. Но для Рунина с момента замужества сестры жизнь превратилась в кошмар. Запись в ополчение давала ему возможность для улучшения собственной биографии.

Список личного состава роты напоминал библиотечный каталог. В роте были представители всех литературных жанров: прозаики Павел Бляхин (повесть «Красные дьяволята»), Рувим Фраерман (повесть «Дикая собака Динго»), Степан Злобин (исторический роман «Салават Юлаев»), Ефим Зозуля (мастер психологического рассказа), Юрий Либединский (повесть «Неделя»), Михаил Лузгин (повести «Хуторяне», «Граммофон»); поэты Иван Молчанов, Павел Железнов, Сергей Островой; драматурги Вячеслав Аверьянов, Натан Базилевский, Петр Жаткин, Павел Яльцев; критики Василий Бобрышев, Арон Гурштейн, Сергей Кирьянов, Александр Фоньо; литературоведы Александр Роскин, Владимир Тренин, Камиль Султанов; переводчики Николай Вильям-Вильмонт, Лев Шифферс.

Борис Рунин вспоминал, что необычное подразделение «на первых порах не раз повергало нашего молодого ротного командира, только что выпущенного из училища лейтенанта, в состояние, близкое к отчаянию.

На одной из первых утренних поверок он прошелся вдоль строя, с надеждой вглядываясь в наши лица, и бодро скомандовал:

‒ Землекопы, три шага вперед!

Ни в первой, ни во второй шеренге никто не двинулся с места,

‒ Плотники, три шага вперед! ‒ уже не так лихо скомандовал лейтенант.

Снова никакого эффекта.

‒ Повара, три шага вперед! ‒ стараясь скрыть свое презрение к такого рода публике, попавшей под его начало, и уже не надеясь на успех, произнес обескураженный лейтенант.

Но и поваров среди нас не оказалось.

Как бы прося извинения за нашу профессиональную неполноценность, из второй шеренги донесся сожалеющий голос Бека:

‒ Тут больше имажинисты, товарищ лейтенант.

Рота грохнула от хохота. Не понявший причины смеха, лейтенант с досадой махнул рукой:

‒ Машинисты мне сейчас не нужны.

Смех опять прокатился вдоль строя».

Политрук Ф. Борщов докладывал в политотдел: «Сегодня боец писатель Жаткин сказал мне, что нельзя посылать писателя Шторма с золотыми руками чистить картошку. Я ему дал соответствующие разъяснения». Известному советскому писателю Георгию Шторму в то время было уже за сорок, он являлся автором известного исторического произведения «Повесть о Болотникове». Ему, к счастью, удалось остаться в живых и написать еще немало интересных книг.

В писательской роте оказались разновозрастные бойцы. Борис Рунин: «Мне двадцать восемь лет, и я здесь один из самых молодых. Моложе меня из литераторов, наверное, только Данин и Казакевич. Да и то ненамного».

Старшина роты прозаик Константин Клягин участвовал в Первой мировой войне, занимал разные командные должности в Красной армии в годы Гражданской войны. Участниками Первой мировой и притом георгиевскими кавалерами были поэты Арон Кушниров и Александр Чачиков (Чачикашвили). А прозаик и переводчик с английского Марк Волосов в Первую мировую войну был призван в армию, за проявленную храбрость дважды награждался Георгиевским крестом. Попал в немецкий плен, бежал в Норвегию, откуда перебрался в Америку. Несколько лет работал моряком, пока не вернулся в Россию.

Некоторые ополченцы получили боевой опыт в Гражданскую войну. Часть литераторов участвовали в советско-финской войне, имели опыт службы в Красной армии или обучались владению оружием в стрелковых кружках, но многие являлись сугубо гражданскими лицами, в том числе не призванные в армию по состоянию здоровья. Рунин: «Мы уже привыкли к тому, что среди нас немало очкариков. Данин тоже был снят с учета по зрению. С очками не расстаются Лузгин, Гурштейн, Афрамеев, Замчалов, Винер, Бек».

«11 июля уходило на фронт московское ополчение, ушла и писательская рота, ‒ свидетельствовала очевидец событий поэтесса Марина Цветаева. ‒ Я видела эту роту добровольцев, она проходила через площадь Восстания к зоопарку, к Красной Пресне, это было тоскливое и удручающее зрелище ‒ такое невоинство! Сутулые, почти все очкарики, белобилетники, освобожденные от воинской повинности по состоянию здоровья или по возрасту, и шли-то они не воинским строем, а какой-то штатской колонной».

Самому старшему ополченцу 54-летнему Павлу Бляхину при переходах предлагали место на повозке или в машине, но Павел Андреевич неизменно отказывался, да еще подбадривал молодых бойцов, а во время привалов учил их, как надо наматывать портянки.

А вот воспоминания о тех днях заместителя политрука писательской роты прозаика Юрия Либединского: «Оказывается, идти мне трудно. В глотке горит, на ногах лопаются водяные пузыри, идешь точно по стеклу. Привалы уже не восстанавливают сил. Но отставших не должно быть. И те, кто посильней, берут у слабых вещи и помогают нести. Так идем мы на запад. Бывает, что, придя к ночи в притихшую деревню, мы, прошагав по ней, тут же, за околицей, начинаем рыть окопы. Все глубже уходишь в землю ‒ по пояс, по плечи и вот, наконец, с головой. Наступают утренние, самые трудные часы ‒ не только руки болят, не только плечи и поясница, ноют кости, тянет внутренности, но никто не жалуется и не оставляет работы. Ведь, может быть, завтра здесь нам придется сражаться».

Драматург Вячеслав Аверьянов в первые дни войны стал добиваться направления в действующую армию. Но ему отказали из-за сильной близорукости. Когда была объявлена запись в народное ополчение, писатель сразу вступил в него.

В свое время родственницы писателя К.Е. Ильяева и О.С. Любкина прислали мне список книг, в которых они встречали упоминания о военном периоде жизни Вячеслава Андреевича Аверьянова. Приведем несколько цитат из книги Ю.М. Пошеманского «Солдаты Красной Пресни»: «У здания школы на Молчановке формировался 1-й батальон 22-го стрелкового полка 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения. О том, что все это были писатели, уже вскоре почти и не вспоминали, например, что невозмутимый и строгий командир взвода Вячеслав Аверьянов ‒ автор на редкость лиричных стихов и рассказов. А рыжеватый, крепко сложенный боец Степан Злобин, который так орудовал лопатой, что за ним не могли угнаться колхозники из пополнения, ‒ талантливый прозаик. И только в редкие часы отдыха, когда на лесной поляне или прямо у обочины дороги в кругу бойцов звучали стихи или тут же сочиненные на злобу дня частушки, кто-нибудь из новобранцев роты с удивлением узнавал, что простой с виду рядовой ‒ известный писатель, имя которого давно знакомо по книгам».

В книге документов и материалов о формировании Московского народного ополчения в июле 1941 ‒ январе 1942 года «Ополчение на защите Москвы» приводится опубликованная 6 сентября 1941 года в газете 32-й армии «Боевой путь» корреспонденция Ю. Лебединского о вступлении в ряды ВКП(б) бойцов-ополченцев 8-й стрелковой дивизии народного ополчения: «Возле, окопа, обращенного на запад, в кустарнике, собралось партийное собрание. В повестке нашего собрания: прием в партию. Перед собранием боец Аверьянов, он ‒ писатель. Человек обычно сдержанный и спокойный, он взволнован. Когда кончил говорить ‒ ему приходится напоминать о главном. Он ни слова не сказал о своей работе на избирательном участке во время выборов в Верховный Совет РСФСР. Да и о творчестве своем т. Аверьянов сказал очень скромно ‒ ведь пьесы его идут на всех театральных самодеятельных сценах. Мы единогласно принимаем т. Аверьянова в партию. Мы видели его в походе. Он ‒ подлинный представитель советской интеллигенции, которая вместе с рабочим классом и колхозниками бьет сейчас фашистских собак».

В сборнике «Строка, оборванная пулей» указано, что последнее письмо с фронта отправлено Вячеславом Аверьяновым 3 октября 1941 года. Но текст его не приводится. Видимо, оно было адресовано жене, но найти его не удалось. Так что письмо Вячеслава Аверьянова, адресованное сестре Екатерине Михайловне Зыковой и племяннице Ксении Евгеньевне Зыковой и полученное ими в Саратове 1 октября 1941 года, есть основания считать последним сохранившимся фронтовым письмом писателя. Вот строки из него:

«Меня назначили командиром отделения, приняли в партию, работы много, но работа интересная, а главное ‒ необходимая и полезная ‒ овладеваем военной учебой и в любой момент готовы встретиться с гнусным врагом.

Пишите, дорогие, чаще, ваши письма очень приятны и нужны нам. Будьте бодры и надейтесь на победу. Целую вас крепко. Вячеслав. 21/IX 1941».

Писательская рота рыла окопы и траншеи, строила блиндажи, проводила боевые учения, а на маршах пела походные песни. По словам Юрия Пошеманского, поэт Вадим Стрельченко и молодой прозаик Эммануил Казакевич оказались вполне приличными песельниками. Вадим Стрельченко, которого особенно выделял среди молодых поэтов Эдуард Багрицкий, до войны руководил литературным кружком в Болшевской трудовой коммуне, в 1941 году издал сборник стихов «Моя фотография». А Эммануил Казакевич не раз повторял, как много значило для него участие в боях сорок первого года: «Не будь этого, я бы, вероятно, не смог написать «Звезду» и, пожалуй, «Весну на Одере».

«Всеобщим любимцем роты стал Константин Кунин, ‒ писал Юрий Пошеманский в книге «Солдаты Красной Пресни». ‒ Сам устанет, но всегда поможет товарищу. И на ходу еще расскажет о чем-либо таком, что никто никогда не слышал. До войны он написал книги «Васко да Гама», «Магеллан», «Путешествие Афанасия Никитина» и «Хождение за три моря». И хотя Костя был еще молод, в военкомате ему напрочь отказали в посылке на фронт ‒ больное сердце, слабое зрение и весьма существенный для пехотинца недостаток ‒ плоскостопие. Тогда он вступил в ополчение».

«В прифронтовую жизнь я вполне втянулся, ‒ писал родным Константин Кунин. ‒ Привык спать под открытым небом, ходить по 40-60 км в сутки, долго не спать и не есть. У меня прекрасные товарищи, очень приятный командир роты. Впечатлений хватит на две-три книги. Когда-нибудь за письменным столом они всплывут со всей верностью. Уж положитесь на мою память».

В начале осени в полк пришло предписание об откомандировании ряда писателей для работы в армейских газетах. Борис Рунин в книге «Мое окружение» пишет: «Многих литераторов, главным образом пожилых, стали отзывать по требованию ГлавПУРККА во фронтовую печать. Помню короткие, но трогательные прощания. С Фраерманом, Черным и Лузгиным. С Бляхиным и Корабельниковым. С Зозулей, Жучковым и Петровым. С Юрием Либединским и Белой Иллешем. Потом со Степаном Злобиным и Иваном Жигой. Наконец, с Сергеем Кирьяновым». Это и спасло их тогда от верной гибели или плена, правда, не все они дожили до Победы.

В книге «Солдаты Красной Пресни» читаем, что «отдельные части 8-й Краснопресненской дивизии подверглись внезапному удару еще на марше, даже не успев развернуться в боевые порядки».

Вяземская операция, в которой участвовала и 8-я Московская стрелковая дивизия народного ополчения (Краснопресненского района), была одной из самых напряженных и тяжелых на дальних подступах к Москве. Дивизия, брошенная в одно из самых уязвимых мест обороны, понесла в боях тяжелые потери.

«Я в группе с командиром, ‒ записал в дневнике Михаил Гершензон, автор известной «Сказки дядюшки Римаса». ‒ По ту сторону ручья ‒ вражеский грузовик с пулеметом, по эту сторону ‒ наш со спаренной зениткой. Хлещут друг по другу. Но наш грузовик (с зениткой) застрял на бугре. Светло как днем, деревня пылает. Пули бьют кругом, дырявят борта машины. Сквозь ветки увидел танк. Неожиданно под танком взметнулся сноп искр, уходящих в небо. Потом оказалось, это политрук метнул гранату. Метнул одну, другую ‒ они не взорвались, и, наконец, противотанковой он перешиб гусеницу».

Драматическая ситуация сложилась на фронте в первых числах октября. Во время боев рота потеряла большую часть личного состава. Погибли ее командир, писатели Аверьянов, Бобрышев, Афромеев, Винер, Волосов, Вакс, Клягин, Кудашев, Замчалов, Тригер, Злыгостев, Стрельченко, Незнамов, Гершензон. Но даже попав в окружение, рота продолжала сражаться.

После гибели политрука роты его обязанности принял на себя беспартийный боец, поэт Александр Миних-Маслов и поднимал воинов в контратаки. Получив тяжелое ранение, он скончался в медсанбате.

В один из дней несколько жен писателей и администратор Дома литераторов привезли из Москвы подарки ополченцам. Среди них была и жена Константина Кунина. «Кто-то видел, как эта молодая русая женщина, выскочив из горящего грузовика, бежала, спотыкаясь о корни, под огнем танков, ‒ писал Юрий Пошеманский в книге «Солдаты Красной Пресни».

Почти полмесяца с боями пробивался Кунин в составе группы бойцов к своим. А по выходе из окружения получил назначение переводчиком в штаб части, стоявшей вблизи Москвы. Но мысль о погибшей жене сделала для него невозможной работу в тылу. Константин все время рвался на передовую. И вскоре был снова на фронте. 21 ноября 1941 года он погиб во время одной из атак».

Писатель Владимир Христофоров (1941–2013), которому поисковики передали найденный в 1994 году под Вязьмой железный ящик с истлевшими документами для их расшифровки, в одной из своих публикаций приводил отрывок из донесения политрука Семена Лищинера от 16.7.1941 г.: «Имеется жалоба бойца Гроссмана на грубое отношение санитарок к бойцам роты (к больным Злобину, Султанову)». И продолжал: «Конечно же, упомянутый боец Гроссман – это и есть уже знаменитый тогда Василий Гроссман, чье творчество заметил в свое время Максим Горький. До войны Гроссман написал немало произведений, среди которых выделялся роман «Степан Кольчугин». Он чудом спасся, вышел из окружения и стал военным корреспондентом «Красной звезды». Это ошибка публикатора. Василий Гроссман не был в ополчении. В нем находился его однофамилец ‒ критик и литературовед Борис Яковлевич Гроссман, погибший на Западном фронте.

Ополченцы отчаянно держали оборону.

Историю своего спасения из окружения под Вязьмой прозаик и критик Даниил Данин (Плотке) впоследствии подробно описал в книге «Бремя стыда». «Мне тогда неслыханно повезло на заснежено-слякотной платформе Наро-Фоминска, ‒ вспоминал Даниил Семенович. ‒ В разбитых ботинках, рваной шинели, пробитой осколком пилотке, с разряженным на два патрона чужим наганом в матерчатой кобуре, без вещмешка, денег и хоть какой-нибудь военной справочки, словом – совершенно бездокументный, я ни к кому не рисковал обращаться ни за какими советами и разрешениями. Но зато и не был принят за дезертира носившимся вдоль пассажирского состава начальством. То был ночной поезд в Москву – последний дачный поезд по Брянской дороге. Он шел без расписания и без огней. И счастливо доставил в Москву окруженца-ополченца на рассвете несчастливого в ее истории дня, заслужившего горько-ироническое прозвище «Дня патриота». Именно в этот день – 16 октября 1941-го начался исход москвичей из столицы. Я ж – москвич – в нее вошел!».

Часть окруженных бойцов погибла или попала в плен, часть оставшихся в живых, прорвав окружение, пополнила партизанские отряды или вступила в ряды действующей армии и продолжили сражаться с гитлеровцами.

Дивизия, фактически переставшая существовать как войсковое соединение, в конце ноября 1941 года была официально расформирована.

Около половины имен погибших в годы войны писателей на мемориальной доске в Центральном доме литераторов в Москве принадлежат бойцам писательской роты. Большинство из них пали смертью храбрых в октябре 1941 года во время битвы за Москву.

Автор: Леонид Горовой. Журнал «Воин России».

Заглавное изображение из открытых источников.

Дополнительные изображения: Журнал «Воин России».

Исторические события:

Участники событий и другие указанные лица:

Аверьянов Вячеслав Андреевич, русский советский прозаик и поэт, драматург, журналист;
Афрамеев Николай Сергеевич, русский советский прозаик, литературный функционер;
Базилевский-Блюмкин Натан Григорьевич, русский советский драматург и журналист;
Бек Александр Альфредович, советский писатель, прозаик, участник Великой Отечественной войны, ополченец Краснопресненской стрелковой дивизии Москвы, военный корреспондент, автор повести «Волоколамское шоссе»;
Бляхин Павел Андреевич, активный участник революционного движения и Гражданской войны в России, советский партийно-государственный деятель, русский советский писатель, сценарист и журналист;
Бляхин Павел Андреевич, активный участник революционного движения и Гражданской войны в России, советский партийно-государственный деятель, русский советский писатель, сценарист и журналист;
Бобрышев Василий Тихонович, советский журналист, литературный критик;
Вакс Борис Арнольдович, русский советский драматург и театральный критик, переводчик, журналист;
Вильмонт Николай Николаевич, советский переводчик-германист, литературовед, историк культуры;
Винер Меер Зелигович (Феликсович), еврейский советский писатель и литературовед, историк литературы;
Винер Меер Зелигович (Феликсович), еврейский советский писатель и литературовед, историк литературы;
Волосов Марк Григорьевич, советский переводчик, член Союза писателей;
Гершензон Михаил Абрамович, советский писатель, переводчик и литературный критик;
Гершензон Михаил Абрамович, советский писатель, переводчик и литературный критик;
Глинка Глеб Александрович, поэт, прозаик, критик;
Гроссман Василий (Иосиф) Семёнович (Соломонович), русский советский писатель и журналист, военный корреспондент;
Гурштейн Арон Шефтелевич, советский писатель, литературовед и критик, поэт, журналист, писал на русском языке и идише;
Данин (Плотке) Даниил Семёнович, советский и российский прозаик, сценарист, литературный критик, популяризатор науки;
Железнов Павел Ильич, русский советский поэт, переводчик;
Жига (Смирнов) Иван Фёдорович, русский советский писатель, очеркист, активный участник Февральской и Октябрьской революций;
Замчалов Григорий Емельянович, русский советский детский писатель, член Союза писателей;
Злобин Степан Павлович, русский советский писатель, поэт, педагог, лауреат Сталинской премии;
Зозуля Ефим Давидович, русский советский писатель, прозаик и журналист, военный корреспондент;
Иллеш Бела , венгерский писатель, журналист и драматург;
Казакевич Эммануил Генрихович, еврейский советский писатель и поэт, переводчик, киносценарист;
Кирьянов Сергей Леонидович, литературный критик, участник Великой Отечественной войны;
Клягин Константин Иванович, русский советский писатель, член Союза писателей СССР;
Корабельников Григорий Маркович, советский и российский литературный критик и литературовед, кандидат филологических наук;
Кудашёв Василий Михайлович, советский писатель;
Кунин Константин Ильич, русский советский писатель, востоковед, экономист, автор книг по истории географических открытий;
Кушниров (Кушнирович) Арон (Арн) Давидович, еврейский советский поэт, прозаик, драматург и переводчик, писал на идише;
Либединский Юрий Николаевич, советский писатель и журналист, военный корреспондент;
Лузгин Михаил Васильевич, русский и советский писатель, литературовед, журналист;
Молчанов Иван Никанорович, русский советский поэт;
Незнамов (Лежанкин) Пётр Васильевич, русский советский поэт-футурист, представитель русского авангарда, литературный критик;
Островой Сергей Григорьевич, советский поэт, репортёр, поэт-песенник;
Петров Сергей Фёдорович, редактор, участник Великой Отечественной войны;
Пешков (Горький) Алексей (Максим) Максимович, русский советский писатель, поэт, прозаик, драматург, журналист и общественный деятель, публицист;
Роскин Александр Иосифович, русский советский литературовед, детский писатель, театральный и литературный критик;
Рунин (Рубинштейн) Борис Михайлович (Моисеевич), литературный критик, публицист. Участник Великой Отечественной войны;
Стрельченко Вадим Константинович, украинский советский русскоязычный поэт;
Тренин Владимир Владимирович, советский литературовед и критик, специалист по творчеству Владимира Маяковского;
Тригер Марк Яковлевич, советский писатель и драматург;
Троцкий (Бронштейн, Седов) Лев Давидович, российский революционер, участник социалистического и коммунистического движения, советский государственный, партийный и военно-политический деятель, основатель и идеолог троцкизма;
Фоньо Александр Васильевич, советский литератор еврейско-венгерского происхождения, редактор издательства "Советский писатель";
Фраерман Рувим Исаевич, советский детский писатель и журналист, участник Гражданской и Великой Отечественной войн, военный корреспондент;
Цветаева Марина Ивановна, русская поэтесса Серебряного века, прозаик, переводчица;
Чачиков (Чачикашвили) Александр Михайлович, советский поэт и переводчик, беллетрист, филателист;
Чёрный Осип (Иосиф) Евсеевич, русский советский писатель, музыковед и дирижёр;
Яльцев Павел Дмитриевич, русский советский драматург.